Живая Арктика. 2005, №1.

при МГУ. Венедикт признан годным по состоянию здо­ ровья для учебы на филологическом факультете. Вско­ ре он, как медалист, успешно проходит собеседование и принимается без экзаменов на отделение русского язы­ ка и литературы филфака Московского государственно­ го университета. В одной из своей поздней автобиографии Венедикт напишет: "Когда я кончал 10-й класс, в это время на Ленинских горах возводили этот идиотский монумент на месте клятвы Герцена и Огарева. И я решил к нему припасть... И вот 55-й год. Там с медалью было только собеседование, и поступил в МГУ на филологический." Из воспоминаний Славы Лёна. "Итак, 1955 год. Проза жизни. Двор МГУ. На Мохо­ вой. Венедикт Ерофеев. Мы сидим на лавочке. На плешке. Ерофеев говорит, что он - "со Скольского полуост­ рова". Спрашиваю, почему филологический? - показы­ вает стихи. Читаю - плохие: никуда не годятся. Понят­ но - человек с Кольского полуострова. С Луны. Достаю из сумки "Столбцы" Заболоцкого. Переписанные мной от руки. Ещё в 1949-ом. В Вятке. Экземпляр затрёпан­ ный, но - читать можно. Он залпом, тут же на лавочке, прочитывает их целиком - там всего-то 22 стихотворе­ ния - и поднимает голову: "Здорово!" Сейчас молодым людям не понять, что в 1955 году были запрещены не только Кручёных и Хлебников, Шер- шеневич и Мариенгоф, Клюев и Гумилёв, Цветаева и Мандельштам, Бунин и Ходасевич, Георгий Иванов и Набоков и все поэты-эмигранты. Но даже - Есенин! Что уж там говорить о философах Серебряного века. О прозаиках типа Замятина, Пильняка, Бабеля, Артёма Веселого, Добычина, особливо - Андрея Платонова и Михаила Булгакова! Два года спустя, в 1957-ом, я написал посланье Ве­ недикту Ерофееву. Он мне потом говорил, что долго хра­ нил его. До тех пор, пока у него КГБ не изъял все руко­ писи во Владимирском пединституте. Венедикту ЕРОФЕЕВУ Полоний - Гамлет - бедный Йорик на собеседованьи для двух медалистов. Лето. Дворик в одной пробежке от Кремля. Про Сталина не спросят - в Бозе почил безбожник! На Москву пришёлся юбилей в обозе уньверситета - на мосту встал Ломоносов! ЕРОФЕЕВ, почти земляк из Апатит, поэт - пусть не из корифеев, зато приходит аппетит - Уж он и смотрит свысока (в его глазах - два оселка) потом пирует до отказу в размахе жизни трудовой гляди! гляди! он выпил квасу Юрий Ерофеев в Москве. Фото Вен. Ерофеева, конец 50-х годов он девок трогает рукой и вдруг шагая через стол садится прямо в комсомол" Но счастье было столь недолгим: он вылетел как пробка из аудитории, что толком не разобрал - откуда вниз? Призыв "Назад - к обэриутам!" услышав от меня, он стал круче Кручёныха и круто карабкался на пьедестал Но я-то знал, что он со Скользко­ го полуострова, остёр на язычок, скатился, сколько бы ни расхваливал сестёр И ни писал на Кольский письма, что он почти всего достиг, что он отныне днесь и присно готов ломать кручёный стих. Писал "Записки психопата", впервые Библию прочёл, мечтал о Небе, но лопата на карту выпала. При чём его на кабельных работах, загнав тычком в Тмутаракань, эксплуатировали в ботах. : Хибины-Москва-Петушки : 23