Романов, Б. С. Капитанские повести / Борис Романов. - Мурманск : [б. и.], 2006 (СПб. : ИПК «Бионт»). - 255 с.

Тревожные сутки Южная ночь наступала почти мгновенно. Старпом взял высоты четырех ярких звезд, которые пер­ выми появились над горизонтом, и ждал теперь своей очереди у звездного глобуса. С глобусом занимались капитан и третий штурман, подбирая себе светила для определений. А старпому можно было просто привалиться телом к фальшборту и смо­ треть в ночь. Звезды проклевывались, словно снаружи кто-то прокалывал небо иголкой. Ветер утих совсем. Стоял полный штиль, и только мелкая зеркальная зыбь отплескивала от бортов «Балхаша». Ночь приближалась безмятежно, как и все, что потом с такой силой потрясает людей. Там, в далекой России, в родном порту, может быть, жены уже видели третьи сны. А может быть, им тоже было не до сна?.. Старпом видел когда-то открытку, которая ужаснула его своим жестоким цинизмом: красавчик держит в объятиях мо­ лодую женщину, а внизу подпись: «За тех, кто в море». «Сволочи, над чем смеются!» —подумал тогда Александр Кирсаныч, еще не старпом, даже еще не штурман, а только выпускник мореходки. «У меня такого не будет», —решил он. Но, по правде, от этой открытки он не мог избавиться всю свою остальную жизнь. А он ведь безоговорочно верил своей Лиле. Но эта от­ крытка жила в нем, как тайная болезнь. Старпом и Лилю ста­ рался любить так, чтобы можно было легче расстаться с ней: уходил в море и тогда, когда можно было бы перевестись на ремонтируемое судно, учил Лилю, что его морской долг выше его любви и что ждать моряков с моря —это благородный, ну, может быть, суровый, удел всех морячек. Но, когда он уходил от нее, оглядываясь на окна, или когда она стояла на причале, глядя вслед уходящему судну, он испытывал высокий душевный взлет, подъем чувств. Ему казалось тогда, что она благословляет его на его труд, на его мужскую работу в океане. Он должен был оправдывать перед океаном ее слезы. Иначе зачем было уходить? Наверное, слезы тоже были элементом мореплавания, на­ равне с судном, моряками и морем... А сейчас, на мостике, в начинающейся ночи, старпом вдруг задохнулся от обиды, досады и презрения к самому себе: как он мог так холодно относиться к ней на берегу, тогда как в море долгими ночами он почти стонал и корчился от тоски по ней? Как он мог с раздражением отвечать на ее требовательную 53