Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Из рук в руки ИЗ «Так вот откуда она, пена-то, взялась, - обрадовался чему-то Ростик. - А кто дырок наделал?» Струй становилось все больше, текли они на берег торопливее, и Ростик ус­ лышал тихий шорох воды по земле. А на середине вода все еще не двигалась! Она была совершенно зеркальна, и противоположный берег отразился в ней настолько чисто, что Ростик как гля­ нул - даже ладонь к губам приложил. И тут же увидел, что стояние воды кончилось. Течение прибрежное как бы уве­ ло за собой и середину, и, едва двинувшись вверх, река начала набирать скорость - тут же, на глазах. Отраженье заречное пропало. На поверхности воды как бы жилы выступили, сперва чуть заметные, потом все более напряженные, витые. Загляделся Ростик, а когда очнулся, каболки уже уплыли, а конец топорища, бурля, то всплывал, то нырял, придавленный течением... Топора не упустил, успел схватить за топорище, заткнул за пояс, а каболки не догонишь уже, рукой махнул вслед им. Проверил, в ножнах ли нож, и, все еще стараясь не шуметь, осторожно поднялся через няшу на песок. Оглянулся. Река неслась мимо вверх, гнула колышки, поставленные на ее пути, а рюжа врезалась в стремительное течение - будто наконечник стрелы. Перед тем как домой идти, выбрал палку поострей и направился к устью овра­ га - туда, где ручей, ткнувшись звонким клювиком в реку, крылья зеленые на об­ рывы коричневые закинул - на деревенский обрыв и на заовражный. Но если заовражное крыло лежало на мертвом песчаном подстиле, то под крылом дере­ венским на склоне оврага чернел полутораметровой толщины пласт, пронизан­ ный насквозь кореньем, - жирная рыхлая почва. Когда-то деревня валила в овраг навоз, и вот теперь, подмытые болыневодьем, отвалившиеся, лежали под обрывом огромные глыбы, уже подзаполосканные песком, наподобие торфяных, какие ска­ тываются к морю по заречной уползине со дна вылившегося в море озерка. Сейчас, на заре, Ростик - в который уж раз! - хотел проверить: червей нет ли, не выползут ли, росу поджидая. Ковырнул, вкопался - и в глыбину под горой, и в черный слой на склоне - пусто. Лишь белесая мелочь, ни на что не годная, копошится... Нет, не зря Ростик от крючков отказался. Как только черви, с собой из Архангельска привезенные, - за лесозаводом, где кора свалена, накопал - кон­ чились, так и пришлось отказаться: в Крутой Дресве червя выкопать трудней, чем рыбу на него поймать. Потому что хотя и есть тут навоз, да слишком старый, а для стоящего червя, видимо, свежий нужен. Поднял Ростик из заплестка на плечо обрезок бревна дровяной, чурочки на две, потопал в гору. В это же время своей лягой поднимался домой Ося. Едва он, невыспавшийся, похмельный, а оттого злой, вошел в крыльцо - опять сразу же отца услышал: буд­ то ждал сына, будто знал, что именно сейчас придет, - уже и печь дотапливалась, и картошка горячая на шестке стояла, и самовар вовсю нудел. И сразу же на столе завтрак оказался: селедка, картошка с постным маслом, чай. «Что такую рань печку вздумал топить?» - хотел спросить Ося, но не спро­ сил, принялся руки мыть, будто и вправду с промысла вернулся. А Паисий Назарович подумал, когда сын, роканом скрипя, убегал: «Вовсе беспутно, не ко времени срядился. Не хмелевик его понес дак?»