Маслов, В. С. Еще живые... : повести, рассказы, очерки. - Москва: Совет. писатель, 1988. -347, [2] с.

разве только председателем не была! И как ни билась, ни дня ни ночи не знала, лишь бы семью, детей со­ хранить! Но и это диво ли? Дивнее другое: не только стона-жалобы, не только хныканья никто от нее не слыхал за все годы — настроения неровного не виды­ вал никто! Более того, и другие при ней стыдились жалобиться и жаловаться. Старшие девочки, Анюта и Маша,— старшие, но не великие,— на все лето оставались дома за полных хозяев: и братик Геня маленький на них, и корова Венера грозная на них. Без коровы-то неизвестно как бы и выдюжили... У тети Клаши характер добрый и ровный, но жесткий и резкий — был и есть, и было отчего. Венера ихняя, мне казалось, вся была в нее, только доброты не было. Вот от кого поплакал я когда-то! Только-только отвернись от нее, тут же рога в сторону и — ищи ветра! И все стадо за собой уведет, никакие засеки-осеки в лесах и лугах ее не держали... А второго сына, старше Геннадия,— Николая, шестой год ему шел, когда война началась, тетя Клаша с самого первого лета повезла с собой на сенокос. Да не ребенком, а работником: кучи возил, трудодни за­ рабатывал, надо было Венеру держать, каждый кло­ чок сена, полученный на трудодни,— ей. И Николай, можно сказать, вырос на коне. А после четвертого класса, естественно, уже и на путину зимнюю с чужи­ ми людьми пошел. И на летнюю тоже. Мне всегда стыдно перед земляками-сверстника- ми, и от этого никуда не уйти. После четвертого я, единственный из одногодков, уехал в пятый класс. Пусть и пропустил один год, но поехал. А когда после семилетки поступил в мореходное, на готовые харчи, и приехал из Ленинграда первый раз в деревню — упитанный, в форме флотской казенной (это когда для тех, кто работал безропотно, и фуфайка была великая роскошь),— больше всего мне было стыдно именно перед Николаем, которого к тому времени уже чуть ли не за старшего метали с путины на путину, с работы на работу. И все — за палку-трудодень, в лучшем случае, когда на промысле,— за кормежку... Тогда, по неопытности, я, уже напечатавший те стишата, пообещал ему, что обязательно когда-ни- будь напишу всю правду. Эка хватил!.. До нас сказа­ но: суленого-обещанного три года ждут. Прошло не 285