Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

.. .Когда мечтаешь о прошлом, которое просто по законам психики обычно лучше настоящего, всплывают как во сне пара чудных и смешных издательских пикников... С шашлыком под кривыми березками, с водочкой, разуме­ ется... С пьяноватым купанием в реке Коле... Саша Тимофеев в таких мероприятиях участия не принимал. У него была твердая самоустановка - никаких интимностей в рабочем коллективе. ПРИТЯЖЕНИЕ Притяжение Севера остается загадкой. Притягиваются не все. Да и город не всех устраивает. Ну и дыра! - вырвалось у моего гостя, поэта и журналиста Саши Шкляринекого, водимого мною по городским предместьям. Горьковатая поэзия таких кварталов, как наш «Жилстрой», или застройка склона сопки, что за Больничным городком, разумеется, не для всех. Но для меня, принявшего город, это уже родной этнос, особый бревенчатый интим, призма, в которой видна даль послевоенных сороковых, что были после страшной страды войны, при всей голодной их нищете и неустроен­ ности, как отдых на завалинке после тяжкого похода. В этих пахучих деревянных двухэтажках ютилось детство моих сверстников, расцветали жизни современни­ ков моих. Эти обиталища жизни были увешаны цинковыми купелями с двумя ручками, реечными салазками, связка­ ми ботинок с коньками, самодельными самокатами и трехколесными великами. Они, эти рубленые усталыми солдат­ скими и военнопленными руками дома, пахнущие теперь зимами и веснами десятилетий, смолоду были желтыми, как масло, со смолистыми дырочками и порезами, из которых можно было выковыривать горькую послевоенную жвачку, слаще которой не купишь в нынешних бутиках и «Евроросах». Я не жил тогда там. Но я гостил в те далекие годы у моих теть, в подобном стоеросовом общежитии с певучи­ ми деревянными лестницами. Там тоже пахло домовым нужником и похищенной у леса хвойной древесиной. Это все мое. Эта жилая архитектура отразилась в ритмах моего «Поселкового детства» (цикл стихов) и сидит в стареющей памяти моей отрадной заначкой, набором ночных бессонных ностальгий. .. .Дома центральной улицы Мурманска вполне интеллигентной архитектуры. Не без чудачеств, впрочем. Бал­ коны, увитые балюстрадами, в тридцати градусах от полюса, при полугодовой зиме! Кинотеатр с летним открытым кафе под крышей. Время, когда город полез в окружающие основной амфитеатр горы, увы, было не лучшим в архитектурном от­ ношении. «Новое плато» обросло унылыми «хрущевками». Девятиэтажки семидесятых не украсили горные кварта­ лы города. На сопке за кинотеатром «Мурманск» выросла ровная серая крепостная стена. Особенно грустно, что она находится в створе улиц Ленина и Полярных Зорь, главных артерий города, и взгляд упирается в ее безобразность. Уникальный дар природной топографии - Семеновское озеро. На горе! И чуть не выливается на город. Два водных зеркала в два этажа - залив и озеро. Интересное пространственное ощущение. Дом детского творчества «Лапландия», построенный «под корабль» на мысу посреди озера, смотрится симпа­ тично. Местные поросли и мшистые ковры с карликовыми березками - наш ЦПКиО. Зимой у собственного малень­ кого деревянного дворца резвятся в проруби голые люди - моржи. Над озером высится и в его водах виснет бетонный великан Алеша. Рассказывают, что когда его делали, кладя один на другой соответствующие блоки, снизу из черной «Волги» тревожно взирал на это первый секретарь обкома. Сроки поджимали, и дело серьезное... И только он заметил, что кран ставит голову солдата лицом в сторону спины. Остановил. Исправили. Может, анекдот. Но так и вижу его с китайским термосом и бутербродом в руке... Вира! Вира! Помалу май­ на. .. Не туда, не так! Скажите им, остолопам. ...Замечательный парк авиатехники получился на крутой сопке над поселком Абрам-Мыс. Истребители вре­ мен войны, рядком, этакими грозными сувенирами. И город за заливом - россыпь разноцветных кубиков, и Горелая сопка - каменная величественная горбина, медведь-гора, доминанта местности. Красиво. Величественно... Тихо гудит, ухает портовым железом, дымит апатитом мой город. От воды подни­ мается йодистый морской дух с добавлением нефтяных ароматов. В порт свободного хода нет. Это разумно и досадно. Здесь, в шестидесяти километрах от океана, хочется моря, его очарований и радостей. Сухопутная грусть. Моряки знают, сколько ужасов стоит за этим очарованием, сколько борьбы с морем выпадает на их долю —с ветром, с холодом, с волной в два-три этажа ростом, со страхом смерти, на­ конец. И все-таки они любят море. За что? Пытаюсь представить. За эту свободу от сухопутной суеты, домашних дел, 345