Коновалов, Л. К. В четырех стенах : повесть / Леонид Коновалов // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2009. - № 9. - С. 56-93.

С рисунками в студенческих альбомах тоже было не всё просто. Сту денты двенадцатой группы, головы которых чуть не лопались от знаний, полировали глазом окуляр микроскопа и рыскали по полю зрения, будто искали клад. Алексей, окончивший физико-математический класс, пы тался всегда находить самый простой, удобный и рациональный путь ре шения любой задачи. По его разумению было куда целесообразнее просто сделать себе в альбом копию с рисунка какого-нибудь отличника, чем са мому пучить глаза в микроскоп. За этим тихим занятием и застал его Ки- некеев. Возмущению преподавателя не было предела: - Вы, Кравцов, самый несознательный студент, какого я только видел в своей жизни. С сегодняшнего дня вы будете звать меня и пока зывать, что вы вообще смотрите в микроскоп. И тут молодой человек решил позаботиться, чтобы у прославленного доцента не развилась гиподинамия. Он вызывал того бесчисленное ко личество раз за занятие, как бы готовя к соревнованию по спортивной ходьбе. - Видите, видите, Борис Сидорович, смотрю, интересуюсь, - слад ким голосом, с интонацией преданности и почтения старательного сту дента обращался Алексей. - Ладно, ладно. Вижу, отсюда вижу, - говорил изрядно уставший бе гать Кинекеев через три занятия, уже не отрываясь от своего стула. - А мне не понятно, - заявлял развязно Алексей, видя нежелание до цента подходить. Такой аргумент действовал безотказно. И тот, сверкнув глазами, шёл смотреть в микроскоп. А вот подписать сам рисунок было куда сложнее. Что хотел Борис Сидорович, было непонятно. Ему, очевидно, нравились мытарства студентов. Мастерство рисовальщика у Кравцова росло день ото дня. Фантастическое буйство красок и фотографическая чёткость линий, наверное, могли бы вызвать слёзы умиления даже у самих клеток органов, но только не у доцента. Семь рисунков из тридцати удостоились чести быть подписанными. Как не хотел доцент подписать и их, но чув ство прекрасного побеждало и его. Несмотря на высокое искусство, остальные «шедевры» всё-таки не потрясли его душу. И совсем худо было у Григория и Фёдора, не обладавших подобным дарованием. Ни одного автографа не стояло в их альбомах. Приближалась сессия. У всех троих мысль работала лихорадочно. Зачёты по другим предметам были со браны, и только доцент Кинекеев шлагбаумом перекрывал дорогу. Планы были самые разнообразные, но все сводились к одному: временному устранению доцента, что позволяло бы подписать альбом у другого пре подавателя гистологии и получить зачёт. Доцент Кинекеев, надо сказать, за свою непримиримость был неоднократно бит студентами, его даже за совывали в мешок и вешали на дерево. Но ничего, казалось, не могло сло мить силы его характера, и он упорно продолжал над ними просто изде ваться.