Конецкий, В. В. За доброй надеждой : роман-странствие. [В 2 книгах]. Кн. 2, ч. 2 (продолж.) - 3 / В. Конецкий. – Москва : Терра, 1997. - 336 с. : ил.

Несколько лет тому назад я водил Натали по Ленинграду, рассказывая ей о блокаде. Она все говорила: «Ужасно! Это не­ возможно! Ужасно!» И я так же держал ее худенький локоть в руке. Я никогда не мог представить ее с винтовкой. Мне в ум не приходило, что Натали может стрелять из винтовки. Мы пошли дальше, но вместо того чтобы расспросить Ната­ ли о ее прошлом, как это сделал бы любой нормальный чело­ век, я только спросил: — Вы напишете об этом? — Нет, — сказала она с полной уверенностью. — Я пишу совсем иное и о другом. — Я знаю, что вы пишете нечто модерное или авангардное. Но люди умирают. И другие люди должны знать о прошлом, молодые люди. Я не о романе говорю. Я думаю, вам надо не написать, а записать то, чему вы были свидетель и участник. Как летописец. Без всякой абстракции. Мне кажется, вы даже обязаны это сделать. Это ваш долг. Она взглянула на меня с удивлением. Ей в голову не при­ ходило, что она что-то «должна». — Вы должны записать все — время дня, улицу, номер дома, ваше состояние, слова вашего мужа. Это будет очень важно тем, кто будет жить после вас. Простите бога ради, что я так бесцеремонно говорю с вами. Она ответила не сразу, ответ был обдуман. Натали сказала: — Я не сумею. Тут не могло быть речи о кокетстве. — Вы все-таки пообедайте, — сказала еще Натали. — Вы много выпили виски, и вам надо поесть, а я вас так и не покормила. Я теперь буду мучиться. Это было очень по-русски, было трогательно. Но вот я думал и думаю сейчас: что стоит за этим «не сумею»? Высшая скромность художника, который понимает, что отобразить на бумаге истинный кусок жизни не может никто, кроме, быть может, самого Бога? Или неверие в то, что истинный кусочек жизни имеет какой-либо смысл, если он не введен в сложный ряд абстракции и мифов? Иногда кажется, что авангардизм, и в том числе «новый роман», «театр абсурда» и т.д ., есть проявление слабости ху­ дожника перед самим собой. Если считать искренность глав­ ным условием художественной глубины и ценности произве­ дения искусства, то от художника требуется исповедь, требу­ ется бестрепетное заглядывание в себя самого, в свое самое интимное нутро, в самый центр противоречий своих мыслей, в самое слабое место души. Но только гении преодолевали в