Конецкий, В. В. За доброй надеждой : роман-странствие. [В 2 книгах]. Кн. 2, ч. 2 (продолж.) - 3 / В. Конецкий. – Москва : Терра, 1997. - 336 с. : ил.

неизбежности конца рано или поздно, то зачем возвращать умирающего к положению верблюда? И возвращать человека к этому животному состоянию в самый величественный момент цикла? Я знаю, что умру скоро. Но не сегодня. У вашей мили­ ции не будет неприятностей. Не волнуйтесь, голубчик. А меня почему-то начал бесить «голубчик». — Итак, я правильно понимаю, что под финал вы обна­ ружили никчемность работы всей вашей жизни? — спросил я. — Я правильно понимаю, что если сегодня мир стоит на страхе перед водородной бомбой, то нельзя даже пытаться уменьшить этот страх? Я уж и думать не хочу о других про­ блемах, которые встанут перед человечеством, если ваше от- 258 крытие или идея вашего открытия осуществится в человече­ ской массе. Я о безнаказанности убийц, если нет улик, о невозможности оправдаться безвинным, о безнадежности в ме­ дицине, если она не сможет вскрывать наши трупы и иссле­ довать больные органы. Таких угроз возникает великое мно­ жество. Вы о них, конечно, думали? — Конечно. — Тогда зачем весь огород? Вы никак не похожи на чело­ века, который разочарован, который отдал жизнь пустой и даже вредной идее и накануне конца постиг ее бесплодность. В вас не заметно таких переживаний. Скорее, — простите, но мы откровенны без поверхностной вежливости, — скорее, вы кажетесь самодовольной. — Речь не мальчика, но мужа, — выдала комплимент На­ талья Ильинична, немного подпортив, правда, его легким зев­ ком. — Ошибки людей, голубчик, которые дерзали мыслить по-своему, сделали больше пользы, чем великие истины, по­ вторяемые бездарными устами. Не смерть в конечном счете уничтожает человечество, а однообразие людей. Зачем и по­ чему я должна удручаться? Я всей своей работой нанесла такой удар однообразию, который смогут оценить полной ме­ рой только дальние потомки. Ведь это только сегодня смерть есть единственный регулятор совести, голубчики вы мои, — она обращалась и ко мне, и к Андрею Дмитриевичу, как к малым детям. — А что будет завтра, кто знает? Сомнения не означают разочарования. Возможно, я сделала больше Хрис­ та, Ньютона и Дарвина, вместе взятых. Только я слишком опередила время... Ужасной дрянью вы меня поили: болит затылок. Ну что ж, прощай, Андрюша, прощай, милый, про­ щай, любимый! — Она трижды перекрестила маску своего любовника и оппонента. Слезы блеснули в ее рационалисти­ ческих глазах, она прижала рукой сердце и закончила шепот­ ком: — Всегда помню, как ты играл моими косами, как де­ тишки с дорогой игрушкой...