Конецкий, В. В. За доброй надеждой : роман-странствие. [В 2 книгах]. Кн. 2, ч. 2 (продолж.) - 3 / В. Конецкий. – Москва : Терра, 1997. - 336 с. : ил.

умных потомков, а мифы и притчи служат им всегда хотя бы обыкновенной житейской мудростью: если родилась на свет женщина необыкновенной красоты, страстной натуры и бес­ стыдной порочности, то прости, защити ее от злобности тол­ пы, и она отплатит тебе беспредельной преданностью и бла­ годарностью всего своего буйного сердца и мятежной души. И она будет мыть тебе ноги и, если ты захочешь, будет вы­ тирать их волосами. Разве это не так? Отъехав от часовни, Таренков повернул не обратно к Лата- кии, а в горы. «Опель-капитан» опять бесшумно рванулся по пустынному шоссе. Сиреневые и серебристые лепестки цвету­ щего миндаля вихрились за машиной. Потом промелькнули заросли оливковых деревьев. В ушах потрескивало — так быстро мы набирали высоту. Оливы сменились дубовыми лесами. На поворотах далеко внизу распахивалось море и сразу ис­ чезало за огромными стволами старых, замшелых дубов. По склону горы нам навстречу спускалось облако, цепляясь за вершины деревьев. Мы влетели в это облако. Горло запер­ шило от холодного тумана. Пока спорили, является ли облако туманом или это разные вещи, оно осталось ниже. Вспыхнуло солнце, вечернее, по-северному негреющее. Таренков съехал с дороги и выключил мотор. Мы услышали шум горной реки. Она текла в глубоком ущелье. Через ущелье горбатился одно­ арочный каменный мост, обросший мхом. — Его строили римляне, — сказал Евгений Петрович. — Выйдем. И опять нечто неповторимое тронуло душу. И не только, очевидно, мою. Юрий Петрович остановился над ущельем и вопросил без всякого наигрыша: — Камо грядеши? ...Камо-о... грядеш... — повторило торжественное эхо. Огромные деревья спускались к речке по склонам ущелья. Их черные влажные стволы оплетали плющи. Не лесная, а какая-то парковая сырость приглушала звуки. Между камней росли нежные, как наши подснежники, цветы — белые и голубые. И лиловые фиалки. Мы спустились к воде по скользким каменьям. Вода журчала отчужденно, ее неожиданные взбулькивания возле устоев римского моста подчеркивали тишину. — Здесь есть крабы, — сказал Таренков. — Маленькие. Я черпнул воды и глотнул. Заныли зубы. — Если в том, что болтаемся всю жизнь по морям, есть смысл, — пробормотал Юрий Петрович, — то он в таких ми­ нутах. И я был согласен с ним.