Конецкий, В. В. За доброй надеждой : роман-странствие. [В 2 книгах]. Кн. 2, ч. 2 (продолж.) - 3 / В. Конецкий. – Москва : Терра, 1997. - 336 с. : ил.

умер брат. Теперь не похоронит мать. А в море идти надо было обязательно. Раньше он трижды погорел на якорях. Он утверждает, что ни разу не был виноват, все три раза якоря были утеряны из-за того, что звено цепи становилось поперек клюзной трубы. За каждый якорь пришлось по году отплавать на лихтере шкипером. Он смотрел в окно каюты и плакал. С вечера заштормило. Ветер около девяти баллов, качались градусов на тридцать. Луна всходила над океаном одним рогом кверху, светила силь­ но, как прожектор американского эсминца. Вокруг Луны летал «Зонд-7». Возле самого окна каюты летал огромный фрегат. По каюте летала мыльница, и угрожающе сползала с дивана кар­ тонка с японским сервизом. Неудобно крепить сервиз, когда человек пришел к тебе со своим горем, но мысли мои вертелись вокруг картонной коробки. Так уж мы устроены. — У доктора был? — спросил я. — Как заштормило, у него бутыль со спиртом упала и раз­ билась. Туши фонари. Литров пятнадцать. Объяснительную капитану пишет... По трансляции объявили результаты турнира по «козлу». На судне проводился День физкультурника. Так как в девя­ тибалльный шторм никакой другой спорт невозможен, Пере­ пелкин провел «козлиный» турнир. Время изменилось еще на час. Теперь суточная диспетчер­ ская радиограмма приходится на мою ночную вахту. Я от­ правляю в адрес начальника флота Академии наук координа­ ты, сообщаю оставшиеся запасы топлива, воды, скорость вет­ ра. И каждый раз странно писать фамилию Папанина. Не привыкнуть, что жизнерадостный толстяк, прочно связанный с детством газетными фотографиями, существует и сегодня вполне реально. И в далекой Москве читает наши диспетчер­ ские сводки. Ни разу за весь рейс я не позволил себе соблазниться лоц­ манским креслом, закрепленным в закутке рулевой рубки справа от штурвала. На вахте сидеть не положено — это впи­ талось в кость и лимфу. Нынче кости сильно болели ревма­ тической болью и резкая качка утомила. Я уселся в кресло и блаженно покуривал. Ни разу за весь рейс капитан ночью без моего вызова не являлся в рубку. Тут около двух дверь с пушечным выстрелом отворилась, свет из коридора сфокусировался на моей блаженствующей фигуре и в рубку мелкой рысью — крен был как раз по хо­ ду — пронесся Георгий Васильевич, Он был в трусах. Я ка­ тапультировался из кресла с ловкостью матерого истребите­ ля-перехватчика. 101