Конецкий, В. В. Среди мифов и рифов : путевые заметки / В. В. Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1972. - 341, [2] с. : портр.

Я вздрогнул, когда увидел ее, и тоже замер. Но потом не сдержал себя и поднял руку в молчаливом приветствии. Лисица длинными неторопливыми прыжками пере­ секла дорогу близко передо мной и исчезла. Пожалуй, я был счастлив тогда, среди зимнего сол­ нечного дня один на один с лисицей. После обеда все участники симпозиума спустились в холл смотреть по телевизору фигурное катание. Я немно­ го опоздал, не сразу нашел свободное место и некоторое время оставался на виду, испытывая от взглядов коллег стеснение, смущение и даже страх. Почему это? Почему мы так плохо чувствуем себя, оказываясь под взглядами чужих людей? Ведь уже ты­ сячи лет мы живем и смотрим друг на друга — можно уже и привыкнуть не стесняться. Вероятно, мы подсозна­ тельно понимаем, что все мелкое, гадкое, трусливое отпе­ чаталось в нашем внешнем облике; и вот начинаешь мельтешить, закуривать, пить воду, то есть пытаешься на­ бросить на себя маскировочную сеть. Или же это чувство неловкости — пережиток далеко­ го, дикого времени, когда чужой взгляд означал удар в спину, схватку, гибель? Когда выигрывал тот, кто видел, а его не видели? И страх перед чужим взглядом сохра­ няется в нас тысячелетиями? Сначала ощущение неловкости, оставшееся после мо­ его топтания посередине холла, мешало мне проникнуть­ ся красотой зрелища. Мне не приходилось ранБше видеть ни танцы на льду, ни фигурное катание, хотя я много слышал хорошего о новом увлечении. Просто у меня нет телевизора. Некоторое время я с досадой отмечал, как мгновенно менялись участники чемпионата, когда их выступление' заканчивалось и они оставались без искусства, мастер­ ства, творческого возбуждения. Но вот я начал волноваться за выступающих. Когда вдруг кто-нибудь падал, я невольно про себя говорил: «Милая или милый, ну ничего-ничего, не расстраивайся! Не плачь, все вы еще так хороши, молоды, впереди бу­ дет вам большая удача!» И композиторов я утешал. И Сен-Санс, и Моцарт, и Бриттен казались мне добрыми дядюшками или дедушками, которые выводили на сколь- 55