Конецкий, В. В. Среди мифов и рифов : путевые заметки / В. В. Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1972. - 341, [2] с. : портр.

мое место, которое редко кто из людей показывает солн­ цу. И это место, короче говоря зад, плевать хотело на солнце. Оно проводит жизнь в кромешной темноте и от­ лично там себя чувствует. В этом отношении оно схоже с летучими мышами. Они тоже всегда живут в темноте. Если бы пушные звери испытывали необходимость в за­ гаре, они в процессе эволюции избавились бы от шерсти. И вы остались бы без мехового воротника. Читайте Дар­ вина, док! И я прыгнул за борт вельбота в рубашке, штанах, сан­ далетах и коричневой французской кепке, под которую я сунул курево и спички. И поплыл на остров Кокос. — Вы плаваете, как летучая мышь! — заорал он мне вслед. Ну, что ж, я оставил за ним последнее слово. Мне хо­ телось быть одному. Одному на Земле. Берег острова оказался из обыкновенного, только очень мелкого песка. Идеальный пляж. Не скоро еще здесь поставят зонтики и будки для переодевания. За пляжем был маленький обрывчик. Я влез на него. Заросли кустарников, пальмы, и под ногами плотный зе­ леный мат из ползучих растений и трав. И запах нагре­ тых солнцем растений, оранжерейный. Пассат не может пробиться сквозь заросли и унести этот запах. Я пошел в глубь острова. Тишина зноя была вокруг. И крики птиц не нарушали знойной тишины. И жужжа­ ние бесчисленных мух тоже не нарушало тишины. Как будто не существовало рядом океана с его вечным гулом. И только когда ступал на высохшую ветку, ее треск гро­ хал выстрелом. Ветки казались, конечно, гадами. И ско­ ро стало неуютно от непривычности окружающего остров­ ного мира. Здесь легко было представить себя потерпев­ шим бедствие. Вот я выбрался на этот островок, выполз из прибоя, один, товарищи погибли, тишина гробовая, хотя жужжат мухи, шелестят вершины пальм. Все отчу­ жденное, как лес в записках моего сумасшедшего; все живет само по себе, не обращает на тебя внимания; а что тут живет, ты не знаешь, кто выйдет или выползет из ку­ стов, почему они шевельнулись? И в то же время какая-то мягкость, умиротворение, ласка и нежность касались души. Вечная душевная судо­ рога от сознания своих обязанностей, сложностей в от­ ношениях с людьми, усталости, тоски по родному сла­ 259