Конецкий, В. В. Соленый лед / Виктор Конецкий ; Мор. лит.-худож. фонд им. Виктора Конецкого. - Санкт-Петербург : NIKA, 2008. - 333, [2] с. : портр.

бых рубашечках, девушек сзади обнимает юноша. Смысл рекла­ мы такой: «Покупайте рубашечки, которые одинаково приятны телу женщины и грубым рукам мужчины!» И вагоне трамвая над указателем остановок — две ножки в соблазнительных чулках, про такие ножки говорят, что они растут прямо от ушей. То дикие, то ласковые, то покорные, то таинственные женские глаза смотрят с витрин, со стен домов, с консервных этикеток, с журна­ лов и газет. И с уважением вспоминаешь мудрость нашего вели­ кого соотечественника, коротко сказавшего, что нельзя объять необъятного. Именно поэтому мы, вероятно, и не украшаем горо­ да прекрасными женщинами, чтобы не расстраиваться понапрас­ ну, чтобы нам, мужчинам, было спокойнее, чтобы не трепать мужчинам нервы, не сокращать нам жизнь. Без цели, без торопливости кружу по узким улочкам, курю сигареты. Улица Иены... Улица Кеплера... Улица Бодлера... Какой- то бульвар, превращенный в рынок, в бесконечный натюрморт. Краски и запахи бьют по глазам, в нос, нежат, гремят, извива­ ются под прозрачной пластикатовой крышей бульварного рынка. Ананасы, апельсины, яблоки, ракушки, розовые куры с сини­ ми этикетками, огурцы, лук, спаржа, разделанные зайцы и кроли­ ки, гирлянды из меховых лапок вокруг продавцов, бананы, стран­ ные рыбы, орехи, пестрые банки соков, мясо, мясо, мясо, горы гвоздик до самой крыши, пуды роз, центнеры махровых ромашек, фонтаны канн, опять устрицы, морские ежи, креветки, лангусты, ослепительные передники и колпаки; женский, хозяйственный шум-говор, как на всех рынках мира... Конца не видно. Я выбираюсь на площадь, чтобы определить­ ся. Верчу план. Оказывается, рынок — это авеню Президента Вильсона. Президенту, должно быть, вкусно на том свете. До Эйфелевой башни рукой подать — только перейти Сену... В предсмертном бреду Мопассан утверждал, что Бог с Эйфелевой башни объявил его своим сыном, своим и Иисуса Христа... Мо­ пассану в бреду мерещились прекрасные пейзажи России и Афри­ ки. Почему России? Он никогда у нас не был... Эйфелева башня давила больной мозг Мопассана своей металлической пошло­ стью. Сегодня Мопассана во Франции почти не помнят, не изда­ ют, удивляются, если назовешь его среди любимых писателей: «Слушайте, да какой же он стилист?» А на кой черт быть стили­ стом, если уже и Мопассан не стилист? 231