Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

«Совесть,— подумал полковник.— В с ердце она жи ­ вет, что ли? Сколько лет уж е утекло! Что я, не ошибался за это время? Все от того зависит, как ошибешься. Можно и правильно ошибаться — это когда вперед идешь. Тогда оправдание есть. А здесь для меня его нет. Неужели так и мучиться до самой смерти?..» Он был тогда молод — двадцатилетний сержант, толь­ ко из летной школы. Больше всего ему нравилось, как планшетка на длинном ремешке болтается и под коленку хлопает да как «ТТ» портупею на сторону перекашивает... Полевой аэродром в подмосковном лесу недалеко от шоссе, заиндевелые И - 16 под ветками елей вдоль опушки, проби­ тые пулями, латаные И - 16... Д в е недели полетов в зону с командиром звена, почти точно по школьной программе... Потом вылет с Катуном на первую встречу с противни­ ком, вылет, которого все новички ждали с восторгом, азартом, нетерпением. Катун сказал: «Ну, орел, посмот­ рим, что ты за летчик. Только давай повнимательней. Повнимательней. Повнимательней давай , орел!» Как мер­ знут в истребителе руки и ноги, если краги и унты не просохли!.. Очень мерзнут, но этого не замечаешь, когда жд ешь в воздухе или на взлетной полосе противника. А время тянется, к ажд ая минута — словно четыре часа ночного дневальства. И вдруг голос комэска в шлемофо­ нах: «Хобров! Хобров! Слева вверху «мессеры»!» Четыре быстрые черточки на фоне облака. И опять голос Катуна, спокойный и д аж е с улыбкой, как у преподавателя в летной школе: «Орел, д ело сложное, не зарывайся, главное — высота, это выигрыш в скорости и свобода маневра!» Комэск уходит влево с набором высоты боевым р а зв о ­ ротом. Ведомый повторяет маневр ведущего... Сидя на пне возле могилы Катуна, полковник отвел ручку влево и на себя. Он д аж е почувствовал ее упругое, какое-то маслянистое сопротивление. Крен влево. Стремительный, будто кивок. Морозное солнце заплескивает кабину. Радужные искры летят с при­ борной доски. Земля серым пузырем лезет в небо. Голос комэска: «Не прижимайся! Не прижимайся!.. Я ж не твоя Маруся, орел!» Их двое против четырех, а внизу огромная, бездонная, зияющая пропасть — как раньше он никогда не замечал ее? — и хочется быть ближ е к Катуну. Катун на миг о б о р а ­ чивается, видны черные провалы его очков, он зло отмахи ­ вает рукой, его истребитель неподвижно висит совсем близко. И вдруг немецкая речь в шлемофонах, гнусавая 61