Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

войне, в любом месте он должен уметь создать себе уют. Нельзя бояться струсить больше смерти. И мне еще д о в е ­ ряли людей! Какое счастье, что я не наломал дров...» 3 Еели пробираться возле самых заборов, можно ходить босым по зимним улицам южного городка. Конечно, очень холодно ступать по комковатой от ночного заморозка грязи. Но х уж е то, что стыдно. Тебе четырнадцать, и есть на свете Надя, она учится на пятерки, поет песни совсем как взрослая. Она поет: «Похоронен был дважды заживо , жил в окопах, в землянках, в тайге...» Большая, суровая, взрослая, красивая встает из песни чья-то жизнь. Какой-то взрослый мужчина воевал и падал на снег, и вставал, и шел в атаку. О нем поет Надя, она делается равной для него. А т еб е надо прожить несколько лет д о взрослости. И поэтому, наверное, так щемяще-тоскливо на душе, когда поет Надя: «Я люблю подмосковную осень...» Скорее стать мужчиной, солдатом. Надя поет: «Пропеллер, громче пес­ ню пой, неся распластанные крылья... В последний бой, в последний бой летит стальная эскадрилья...» Можно только курить непривычный табак, курить д о тошноты и жевать потом горькие листья мяты. Нельзя расстраивать мать, ей и так досталось. Надя поет: «Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза...» Еели бы она пела и о тебе... Она смеется. Ей смешно, что сегодня учительница по немецкому не пустила тебя в класс. — Ниточкин, я тебя предупреждала: босым больше не приходи. Я понимаю, сейчас всем трудно. Но я не могу отвечать з а тебя, если ты схватишь воспаление легких. — Плевать я тогда на вашу школу хотел! Он на нее и плюет. Вот только Надя сидит в классе. И хочется сидеть близко от нее. — Убирайся отсюда, Ниточкин! — Плевать хотел я на вашу школу! Он умеет хлопать дверью. Это умение в запасе, как последнее слово. Только не надо бояться хлопать дверью, и тогда — как ни лишай тебя слова, как ни затыкай тебе рот — последнее слово остается з а тобой. «Кр-ряк!» — говорит дверь, шмякаясь в косяки. Пока в человеке есть достоинство, пока руки ему не связали за спиной, он еще может сказать последним: «Кр-ряк!» И д а ­ ж е если руки уже связаны, он может изловчиться и пихнуть дверь ногой, или задом , или д аж е головой. И тогда те, кто 32