Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

Мальчишка забрался на тополь уж е выше окна, выше третьего этажа . — Зд е сь кет дров. Только саксаул в горах. Пацаны пилят сухие верхушки и продают ветки на базаре , не ви­ дел? — Он может сорваться. — Они часто срываются. Т о п о л ь—- с л а б о е дерево, хрупкое. — Мне хотелось бы перед смертью повидать брат а ,— сказал Басаргин .— Вы, майор, д а ж е не представляете, как мне он будет необходим, если придется умирать. Пашка, сказал бы я, мы с тобой, старина, прожили порядочными людьми. — И это все? — Д а . Это не так просто — долго быть порядочным человеком. — Конечно, но тебе необходимо почитать Суворова. Знаешь его: «Добродетель , замыкающаяся в честности, которая одна тверда»? — Нет, не зн аю ,— сказал Басаргин, продолжая на­ блюдать за мальчишкой, который теперь качался на с а ­ мой верхушке дерева , обламывая вокруг себя мелкие ветки. Ветки планировали и падали д о земли очень долго. — «Получил, быть может, что обретется в тягость,— внушал старикашка.— И тогда приобретать следует до с то ­ инства генеральские». И такое не слыхал? — спросил майор. — Каюсь,— сказал Басаргин. — Жаль, жаль, что у е зж аю , а то за недельку сделал бы из тебя, капитан, суворовца. — Когда человеку тянет пятый десяток, его у ж е не переделаешь. — Сколько, ты думаешь, Маннергейму? — Черт его знает... уж е стар. — Так вот, я д аж е его маленько перевоспитал. Я, капитан, спец по Маннергейму. Мы с ним друзья с трид­ цать девятого. Летчику, очевидно, хотелось похвастаться. Ему остава ­ лось д о поезда час двадцать. И Басаргин спросил: — Каким образом? — В финскую я летал его бомбить на день рождения. Теперь — та ж е история. Бал в президентском дворце в Хельсинки. Пышность он любит. Офицерье специальный отпуск с фронта получает. Д а . И сам товарищ маршал 25