Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

— Простите, Петр Васильевич,— сказал я. — Людей с повышенной степенью негативной экспрес­ сивности не следует допускать к ответственным д о ­ лжностям ,— сказал он. Смелости все-таки ему не занимать было. — Простите,— еще раз сказал я.— Вы, Шалапин, действительно не подлежите суду профанов, то есть толпы. Как толпа судит? Она это делает через поэта. Поэт привя­ зывает к столбу всякую мерзость, на века,— это и есть суд народа. Так вот, вы, Петр Васильевич, избежит е и такой кары. Чтобы привязать вас к позорному столбу, поэт не­ обходимо должен пропустить вас сквозь свою душу , а это как раз и невозможно для поэтической души. Никакой Рембрандт не может написать натюрморт с кучи человече­ ского дерьма. Никакой! Вы поняли, о чем я? Вы не под ­ судны искусству, потому что в вас нет и грана красоты. Вы — куча дерьма. Вам и здесь повезло. Никакой сц ена ­ рий не запустят в производство, если в нем будет ва­ ша харя! И зде сь я опять погорел, но это к делу не отно­ сится... Он, конечно, сказал, что мы еще встретимся, что еще не вечер, и он это так не оставит, что он еще куда следует сообщит о моральном облике капитана и моей беспринцип­ ности. А ему я сказал, что напишу статью в «Литературку» о его тестированиях матросов в экстремальных обстоятель­ ствах без всякого разрешения на такие опыты и б е з всякого знания специфики морского труда. И он, ясное дело, з а ­ ткнулся. Помню, у острова Уэссан туман стал редеть, и Ямкин наконец смог спуститься вниз. Я приготовил хороший чай. Я прогрел чайник, потом распарил заварку в маленькой порции кипятка, потом добавил туда чуть сахарного песку, потом долил чайник, потом наколол сахара маленькими кусочками — Ямкин любил вприкуску. Юра сел к столу лицом по ходу судна, чтобы можно было глядеть вперед по курсу только чуть приподнимаясь с кресла, и налил крепкого чая полстакана, чтобы не надо было д ержать стакан в руке, охраняя чай от качки. Но нас почти не качало. Зато вибрация от двигателя была о со ­ бенно сильной. Какой-то резонанс собственных колебаний корпуса и ритма дизеля. Ямкин уставился на стакан, в котором трепетал от вибрации янтарный чай. Черные чаинки всплывали и тону­ ли, д ерж а сь все время вертикально, как морские коньки. Жидкость трепетала и извивалась, как живая, как синусо­ 285