Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

— Простите,— сказал мужчина, смутился, встал и по­ шел прочь... Свое сидение в будке я зафиксировал на бумаге и вставил в путевые очерки. Они были напечатаны в ж у р ­ нале. Не могу сказать, что кот, кусающий только для вида астру, ловкие воробьи и мужчина, который носит папиросы в нагрудном кармане пиджака, вызвали восторг читателей. Из книги ж е, позднее, редактор просто выкинул этот эпи­ зод. И правильно сделал. Однако нет ничего на свете, что не имело бы продолжения. Года два спустя я получил пакет из института, носяще ­ го имя великого русского психиатра. Честно говоря, я не торопился вскрывать пакет, потому что уж е получал пись­ ма, в которых содержались прозрачные намеки на состоя ­ ние моей психики. Один доброжелатель, например, подсчи­ тал, сколько раз я в одной повести употребил слова «красные пронзительные огоньки». И пришел к выводу, что я, как и Гаршин с его красным цветком, кончу в пролете лестницы. Соврет тот, кто скажет, будто ему приятно полу­ чать такие предсказания. В пакете оказались письмо и рукопись. Письмо написал мне врач-психиатр. Он длительное время лечил Геннадия Петровича М., которому принадле­ жала рукопись. Геннадий Петрович страдал манией одино­ чества. Он был уверен, что находится внутри большой рыбы, кита или кашалота ,— как пророк Иона. Честно говоря, до этого письма я знал о пророке Ионе только то, что прочитал о нем у Мелвилла. Автор «Моби Дика» относился к пророку с иронией. Он отказывался верить в то, что Иона сидел в брюхе живого кита. В край­ нем случае Мелвилл помещал Иону в китовую пасть. Но в брюхе дохлого кита пророк, по мнению главного китово­ го специалиста, сидеть мог, «подобно тому, как францу з­ ские солдаты во время русской кампании превращали в палатки туши павших лошадей, забираясь к ним в брю­ хо». Так писал Мелвилл. Первопричиной душевной болезни Геннадия Петровича были травмы, полученные в автомобильной катастрофе. Врач сообщал, что Геннадий Петрович хранил вырезанные из журнала страницы с моим очерком, и пояснил, что мужчина в архангельском сквере — он. Потому врач и вы­ слал рукопись мне. Геннадий Петрович был инженером, специалистом по автоматизации каких-то процессов в радиотехнической промышленности. Пробовать писать он начал в травмато­ 176