Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

гивается, когда ощущает ее прикосновение, как он не может смотреть ей в глаза. И понимала, что он не может смотреть ей в глаза потому, что ему невыносимо стыдно за нее. — Боже мой! — сказал Володя сквозь руки, з а к рыв а ющие лицо.— Неужто я все на самом деле это видел сейчас? Может, сплю я? О, дьявол! — Он выругался, и еще, грубо, грязно.— С майором, с капитаном, с девкой еще какой-то накрашенной... и бедный лейтенантик с фрон та приехал! Мелодрама в провинциальном театре,— з а кончил он, уже вставая, взяв себя в руки.— Ну что ж, веди домой, жена. Мария Степановна повернулась и, чувствуя затылком, всей спиной взгляд мужа, пошла назло по мосткам. Во лодя шагал за нею, и доски не в такт отдавали под ногами обоих. Мария Степановна отвела Володю домой и пошла искать Юлю. Они встретились в комнатке сестер при при емном покое. Юля прыснула, когда увидела Марию Степа новну. — Ты покури... Черт те знает что и придумать,— заговорила она.— И везет же тебе, Машка! В кои-то веки раз — и вдруг такое!.. Спирту-то я сейчас для него доста ну, и патефон можно у раненых достать... — Не надо патефон,— сказала Мария Степановна. Ей показалось, что Юля издевается.— Отдежуришь за меня сегодня? — Конечно. Нас просят — мы дежурим... Эх ты, киса Мурочка... Мой бы, царствие ему небесное и вечный покой, тоже бы в такой ситуации причастил меня по уху... Уж больно вы неприлично целоваться начали! А я смотрю, остановился кто-то и смотрит внимательно. Он курил, стоял, потом окурок бросил и тогда только подошел... А этот баран с орденами вам вслед руками развел, и шрам у него над переносицей, как часы, затикал... — Замолчи! — сказала Мария Степановна. — Ты это чего? Успокойся, киса, все образуется... Дай ему выпить как следует — и на боковую. Там такие вещи только и кончаются, это я тебе точно говорю. Неприятно, конечно, но... — За что ты меня так? — с ужасом спросила Мария Степановна. — Не сердись,— после паузы сказала Юля тихо.— Это 66