Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

по другим гнездам. Я не стал уточнять. Ведь трехкомнат ная каюта старого капитана действительно по всем стать ям соответствовала понятию родного очага. Сонно щу рились на лампы тропические кактусы, спокойно жили на стенах деревенские и морские пейзажи. Хозяин не скрывал своих пристрастий, как скрывают их хозяева служебных кабинетов и пароходных кают. И все-таки грустно, когда есть только стальная каюта, нужна человеку каменная лестница, тихий пересуд двора, тень тополя на стене, мокрые крыши в окне, стук балконной двери и неколебимая твердь ночной тишины. Но и не дай вам господь уходить в рейс из пустой квартиры! И не дай вам господь возвращаться из долгого рейса в пустую квартиру! Лучше уж просто жить на судне. — Я почему спросил о маринистах? — сказал капитан, наливая мне чай и пододвигая икру и масло.— Потому что обычно называют Станюковича первым. Но Станюкович никогда не поднимался до философии природы. В ранней юности судьба подарила мне возможность знать Арсень ева. Я родился на Дальнем Востоке. Арсеньев был человек особой нравственности. В философию природы Мелвилла и Арсеньева входила любовь к дикарю. Сегодня мы способ ны уважа ть грязного и дикого человека, изучать его, порядочно к нему относиться, но любить его — нам уже не хватает внутренней культуры. Вы понимаете? Зазвонил телефон. Капитан вышел в кабинет. И сразу Яша перестал крутить кульбиты и встрево женно вытянул шею за капитаном. Он явно не любил расставаться с хозяином даже на короткий срок. По ответам Владимира Дмитриевича я понял, что звонит старпом, дело идет о втором помощнике: старпом выясняет, какой линии ему держаться. Там, под нами, в слоеном стальном пироге шла борьба самолюбий в душе молодого современного человека, борь ба между старомодной морской моралью и современной рациональностью. Прямо скажем, не очень мне нравилось играть роль фермента в этой реакции. Но потом я плюнул на гуманитарную составляющую своего существа. И, как всегда в таких случаях, тяжесть спала, вернулось спокой ствие вечернего чая в уютной каюте, среди здоровых растений, простых пейзажей на переборках. И в обществе попугая. — Не волнуйся,— сказал я Яше.— Сейчас вернется твой хозяин. — Кушать х-х-хочу! — ответил мне Яша. 519