Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

В пять утра пятого февраля наконец явились погра ничники и таможня оформлять отход. Я спал' в каюте на диване одетый. Когда загрохотали солдатские сапоги и грохнул о двер ной косяк приклад автомата, открыл глаза, но не встал. Надоели мне все власти на этом свете. — Здравствуйте,— вежливо сказал таможенник. — Доброе утро, вернее ночь... Или утро,— сказал я. — Доброе, доброе,— зловеще-профессионально согла сился таможенник.— Вы кто? — А на двери каюты написано,— сказал я.— Второй штурман. — А, устали, значит? — Отдохнул,— сказал я. — Валюта есть? — Итальянские лиры, восемь тысяч. — В декларацию внесены? — А вы взгляните. Она у вас в руках. — Здорово устали,— с непонятным удовлетворением констатировал таможенник, разглядывая меня.— Конец кий? — Виктор Викторович,— согласно правилам ответил я. Молодой и румяный пограничник отодвинул стволом автомата полог над койкой. — Знакомая фамилия,— сказал таможенник.— Вы в Керчи уже бывали? — Нет. И надеюсь больше не быть. Он изобразил на физиономии вопрос. Я почесал св а лявшиеся волосы и сел на диване. Л ежа т ь становилось неудобно. — Д л я меня на веки веков Керчь — самый скверный городишко из всех приморских городков России,— ответил я на безмолвный вопрос. Таможенник загадочно хмыкнул. — Передайте привет нашим друзьям ар абам ,— сказал он. Я обещал передать. Представители власти традиционно пожелали счастли вого плавания и убыли. В каюте пахло тараканьим хлорофосом и сапожной ваксой. Такая смесь слишком напоминала казенный дом. Пришлось отдраить иллюминатор. Морозный пар, шорох льда, плеск воды и мутный рассвет. И в двадцати верстах к востоку — скалистый 477