Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

соль, и вот именно из-за обессоливания люди и отдают концы, а вовсе д аже и не от жажды ) . Когда Фома Фомич обильно потел, то невольно вспоми нал эту инструкцию и испытывал сожаление по той соли, с которой расставался. — По вопросу потливости, папаша, в пятый кабинет,— хрипловато сказала Фоме Фомичу девица, которая сидела рядом. Ее бесстыдные коленки он, ясное дело, видел отлич но, но глаз на девицу не поднимал — еще не до конца оклемался в мире эстетики. А тут уж пришлось поднять. Рожа у девицы ока залась такой же бесстыжей, как и ко ленки. По роже тянулся от уголка левого глаза до середи ны щеки шрам. Шрам, ясное дело, был заштукатурен всякими пудрами. «Из приблатненных»,— сразу засек Фо ма Фомич. — Где ж это тебя, пригожая, значить, подпортили? — ласково поинтересовался он.— И каким это, значить, перышком? — А вот, папаша, и не перышком,— так же хрипло и высокомерно сказала девица,— обыкновенный коготь. — Ишь ты,— сказал Фома Фомич,— чуть без глаза, значить, не осталась. Коготь-то чистый был аль наманикю- ренный? — Разбираешься, пап аша ,— одобрила знания Фомы Фомича девица и в виде награды поддернула двадцати сантиметровую набедренную повязку к самой, простите, талии. И у Фомы Фомича даже в голове зашумело, как шумит от первой рюмки после длительного сухого периода — Не фулигань,— хрипло, но по-отцовски тепло по просил Фома Фомич.— Расскажи лучше, как дело было,— и подмигнул по-приятельски. Девица хохотнула и приспустила пояс стыдливости на пару дюймов. — Седина в бороду — бес в ребро,— неодобрительно заметила дама, которая сидела напротив в шляпке с ву алью. Вуаль была такая непроницаемая, что напомнила паранджу. — Лысина в голову — бес в ребро! — строго поправи ла девица завуалированную даму, самим тоном давая понять, что их разговор с Фомой Фомичом их личное дело и она не допустит непосвященных в круг их интима. «Ну, лысина у меня еще не стопроцентная,— подумал Фома Фомич,— а корни еще такие ядреные, что мне бы вас двух и на один вечер не хватило, кабы я себя из рук выпу стил...» 438