Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

дом.— Мы его за двести пятьдесят рубчиков приобрели — и ни цента сверх того! А сгнил только один нижний венец, валунчнки-то под им в землишку вдавилися, он, нижний венец-то, и погнил, а мы его поддомкратили, веичик-то мне мужики сменили, а под венчик-то уже сплошь камень зафундамили; ну, печи стояли старомодные, так я их повы- ламывал да и выкинул. В девять комнат дом-то, веранда. Сто лет простоит. В чудо теперь домик обратился, в истин ный рай и чудо, а спроси: на что? А я честно и отвечу: на мохер да на открыточки! Ну вот эти, что в каждом порту, голенькие красули, по восемь штук на западнонемецкую марку, а в Нью-Йорке они по десять центов,— не совсем, ясное дело, голые, а какие ежели наклонишь, то немного этак обнажаются ,— и ни-ни, никакой порнографии, все по закону, все, Петр Иваныч, по закону. Посулишь бульдозе ристу такую красоточку, вот он тебе и напихает между делом валунов на цельный фундамент — так напихает, безо всякого бизнеса, по дружбе. Уметь надо с народом, Петр Иваныч, жажд е т душа евонная всякого прекрасного восприятия, хотя завистлив наш народ, ох завистлив! Я первую зиму уехал из поместья-то своего и окна не з а колотил. Весной приехали — стекла выбиты. Ну скажи: кому это душу согрело, зачем? И ведь не детишки били — я знаю, проверял, с детишками у меня контакт налажен, я им с каждого рейса или картинок переводных, аль модель какую никогда не забуду подбросить... Мужики били! — Комаров-то там у вас много? — спросил я, чтобы что-то сказать. — Много! Действительно, неудобство роковое! Птиц сейчас изучаю, чтобы комаров ели. Разведу птичек. А без комаров только на Карельском перешейке и есть места. Но там народ балованный — за голенькую открыточку буль дозер не погонит. А я на реке Свирь стою, возле Ладоги. Я ведь почему еще туда взгляд бросил? Не только что там за двести пятьдесят рубчиков сруб отдают, но и с большим расчетом. Здесь нас сейчас, Петр Иваныч, никто не слы шит, я тебе всю душу открываю, чтобы тебя поучить, ведь мне тебя жалко, Иваныч, ведь ты всю жизнь ко мне доб ром — я знаю, я добро помню! — и вот жизнь-то наша на уклон пошла; что ты в могилку капитан-наставником закопаешься, что я отставным третьим помощником — все одно закопаемся, тогда зачем огород городить, зачем ночей не спать, перед начальством трепетать, за других людей отвечать, за грехи их и глупости? Честолюбие в тебе, И в а ныч, всю жизнь сидит, а его разве.накормишь, честолюбие- 405