Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

ему теперь осталось чрезвычайно недолго. Но не тут-то было! На второй день штрафбатной жизни какой-то уголовник ради интереса спихнул Альфонса с трехъярус ных нар. День Победы он встретил с ногой, задранной к потолку, в гипсе, исписанном разными нецензурными словами, с привязанной к пятке гирей. А где-то в сорок шестом он появился у нас в училище с медалью «За победу над Германией» на груди и потряс всех своим умением засыпать совершенно беспробудно. Вероятно, длительное пребывание в госпиталях выработа-' ло у него такую привычку. В госпиталях он еще здорово научился врать. Все фронтовые истории, которые он там слышал, слушали теперь мы. Но надо сказать, что стремле ние Альфонса взвалить на себя крест и помочь прогрессив ному человечеству не угасло. И надо еще здесь сказать, что от настоящего, стопроцентного неудачника расходятся в эфире какие-то невидимые флюиды, которые со временем начинают сказываться на судьбе окружающих. Наш Альфонс был стопроцентным. На первых же шлюпочных учениях шлюпка, в которой был он, перевернулась, и все наше отделение оказалось в Фонтанке. Скоро флюиды охватили взвод: все училище поехало в Москву на парад, а наш взвод оставили переби рать картофель в овощехранилище. Потом флюиды опута ли роту. Маршируя на обед, мы все — вся рота — дружно упали со второго э т ажа на первый. Дело в том, что учили ще размещалось в старинном здании бывшего приюта принца Ольденбургского. За время блокады в здание попало около двадцати бомб и снарядов. И когда мы «дали ножку», торопясь на обед, перекрытие не выдержало и ро та оказалась в столовой, не спускаясь по лестнице. Р а зуме ется, последним выписался из госпиталя наш Альфонс. Он уже ничему не удивлялся. Он все время уверял нас в том, что готов страдать в одиночку. И он на самом деле был готов к этому, но только у него не получалось. Никогда не забуду его конфликта с Рыбой Анисимовым. Анисимов, огромного роста детина, матрос с гвардейского эскадренного миноносца «Гремящий», глубоко презираю щий всех нас — салажню и креветок, как он любил вы ражаться, в клешах метровой парусности, с ленточками ниже пояса, всегда сам делил за обедом кашу. Бачок по лагался на шесть человек. Половину бачка Рыба вывали вал себе, остальное получали мы. И молчали в тряпочку, хотя было обидно. ; і 24