Конецкий, В. В. Повести и рассказы : [для старшего возраста] / Виктор Конецкий ; рис. А. Борисенко. - Ленинград : Детская литература, Ленинградское отделение, 1991.

открывается дверь в другой мир, в котором страдание лишь силь нее проявило в людях человеческое. Картины достоинства и благо родства, воля к жизни тех, кто случайно встретился у нее на пути, становятся началом ее нравственного и гражданского повзрос- ления. Тамара вырастет и станет актрисой, и приедет в Ленинград, и встретится с Анной Сергеевной, и будет жадно вглядываться в та кой щемяще-незнакомый город ее детства, искать поддержки у па мяти этих тяжелых лет. Так сам автор в рассказе «Набережная Лейтенанта Шмидта» с благодарностью вспоминает того матроса, который в блокадную зиму помог ему, ослабевшему мальчишке, оторвать примерзший к невскому льду чайник. Подобные воспоми нания — как приберегаемое памятью пламя, которое всегда готово вспыхнуть и согреть в стужную пору жизни. Если вернуться к началу разговора, то нужно сказать, что ге рои В. Конецкого, быть может, первыми среди своих сверстников, ходивших в театр в геологических свитерах, отращивавших хемин- гуэевские бороды, перенимавших повадки джек-лондоновских ге роев и мечтавших о далеких путешествиях, поняли, что всякое путешествие — это прежде всего путь к себе. Поэтому и в морских произведениях В. Конецкого главное не сами путешествия — они только повод. Мы не так уж много узнаем о южных странах и северных штормах, больше — о людях, с ко торыми автор ежедневно работает в море, о мыслях автора по тому или иному поводу, постепенно сплетающихся в философскую об разную картину мира. Имея в виду последнее, быть может, пра вильнее всего было бы вести родословную его путевых заметок от мопассановского эссе «На воде», где читателю также препод носится не география путешествий, но сама география учит со прягать факты, рождает неожиданные ассоциации. Конечно, всякое далекое плаванье замечательно разнообразием переживаний и впечатлений. Но море — это еще и каждоднев ный труд, и психологическая несовместимость, и ностальгическая тоска по Медведице, которая овладевает за экватором, и «долгие туманы», плаванье в которых рождает чувство «безысходности, как в очереди на ВТЭК в районной поликлинике, как сидение в приемной райжилотдела...» И нет дороже мыслей в море, чем мысль о земле. Быть может, тем море и хорошо, что в конце концов по нему всегда проходит путь к причалу, и земля после плаванья видится подробнее, становится понятнее и дороже настолько, что «простой пучеглазый трамвай на городской улице вдруг радует и веселит до беспричинного смеха». 316