Конецкий, В. В. Повести и рассказы : [для старшего возраста] / Виктор Конецкий ; рис. А. Борисенко. - Ленинград : Детская литература, Ленинградское отделение, 1991.

— Есть причина, — наконец сказал он. — Я знал, что ты можешь рассердиться, если причины не бу дет. И мне невесело сознавать это. И я не тревожил тебя, пока она не появилась... Человек, который трое суток пролежал на грунте после аварии подводной лодки на глубине восьмидесяти метров, имеет право вызвать к себе друга? Да, нас вытащили, и я жив и здоров... Но годы идут, Дмитрий, и море есть море. Ты знаешь, про что я говорю. И мы с тобой как-то все дальше и дальше друг от друга. И это плохо, старик. И тогда, на грунте, у меня было время поду мать обо всем этом. — Трое суток — большой срок, — тихо сказал Шаталов. Он знал, что такое восемьдесят метров зим него, стылого океана над тобой, что такое трое суток могильной тишины в отсеках и распластанные на кой ках тела матросов, и нечеловеческое напряжение командира корабля. — Да, большой, — спокойно сказал Маня. — Мы испытывали новую лодку. Новое никогда просто не дается. Сперва мы сами не хотели ее покинуть, ду мали, что удастся отремонтироваться и всплыть, а по том... Потом поздно стало... Ослабли здорово. И когда все концы уже были отданы, я написал тебе запи сочку. Командир «стовосемнадцатой» умолк, все так же шагая по каюте тяжелыми, осторожными шагами. — Порвал? — спросил Шаталов. — Что порвал? — Записку мне. — Нет. Не порвал. Пускай лежит. Иногда, по правде говоря, полезно вспомнить о смерти... А у тебя синяки под глазами, и селедкой от тебя пахнет. Это от шинели, что ли? 173