Конецкий, В. В. Полосатый рейс : [повесть, рассказы, сценарий] / Виктор Конецкий. – Санкт-Петербург : Северо-Запад, 1994. - 619, [1] с.

валунчики-то под им в землишку вдавилися, он, нижний венец-то, и погнил, а мы его поддомкратили, венчик-то мне мужики сменили, а под венчик-то уже сплошь камень зафундамили; ну, печи стояли старомодные, так я их повыламывал да и выкинул. В девять комнат дом-то, ве­ ранда. Сто лет простоит. В чудо теперь домик обратился, в истинный рай и чудо, а спроси: на что? А я честно и отве­ чу: на мохер да на открыточки! Ну вот эти, что в каждом порту, голенькие красули, по восемь штук на западно­ немецкую марку, а в Нью-Йорке они по десять центов,— не совсем, ясное дело, голые, а какие ежели наклонишь, то немного этак обнажаются,— и ни-ни, никакой порно­ графии, все по закону, все, Петр Иваныч, по закону. По­ сулишь бульдозеристу такую красоточку, вот он тебе и на­ пихает между делом валунов на целый фундамент — так напихает, безо всякого бизнеса, по дружбе. Уметь надо с народом, Петр Иваныч, жаждет душа евонная всякого прекрасного восприятия, хотя завистлив наш народ, ох завистлив! Я первую зиму уехал из поместья-то своего и окна не заколотил. Весной приехали — стекла выбиты. Ну скажи: кому это душу согрело, зачем, почему? И ведь не детишки били — я знаю, проверял, с детишками у ме­ ня контакт налажен, я им с каждого рейса или картинок переводных, аль модель какую никогда не забуду подбро­ сить... Мужики били! — Комаров-то там у вас много? — спросил я, чтобы что- то сказать. — Много! Действительно, неудобство роковое! Птиц сейчас изучаю, чтобы комаров ели. Разведу птичек. А без комаров только на Карельском перешейке и есть места. Но там народ балованный — за голенькую открыточку бульдо­ зер не погонит. А я на реке Свирь стою, возле Ладоги. Я ведь почему еще туда взгляд бросил? Не только что там за двести пятьдесят рубчиков сруб отдают, но и с большим расчетом. Здесь нас сейчас, Петр Иваныч, никто не слышит, я тебе всю душу открываю, чтобы тебя поучить, ведь мне тебя жалко, Иваныч, ведь ты всю жизнь ко мне добром — я знаю, я до­ бро помню! — и вот жизнь-то наша на уклон пошла; что ты в могилку капитан-наставником закопаешься, что я отстав­ ным третьим помощником — все одно закопаемся, тогда зачем огород городить, зачем ночей не спать, перед началь­ ством трепетать, за других людей отвечать, за грехи их и глупости? Честолюбие в тебе, Иваныч, всю жизнь сидит, а его разве накормишь, честолюбие-то? Оно как лев какой — 444