Конецкий, В. В. Полосатый рейс : [повесть, рассказы, сценарий] / Виктор Конецкий. – Санкт-Петербург : Северо-Запад, 1994. - 619, [1] с.

— Понимаете ли, без замкнутого цикла, конечно, да­ леко в космос не улетишь, но я лично, понимаете ли, пить продукт жизнедеятельности ни за какие коврижки не бу­ ду, потому что, понимаете ли, я не научный работник, а простой эксплуатационник... — Ну же ты и задрыга, Рублев,— говорю я. В ответ: — А вот, товарищи-сподвижники, в отношении без- движения для организма, я, понимаете ли, без телевизора все это наглядно вижу. Возьмем современную утку в ма­ газине. Бог мой! И что там в этом создании, понимаете ли, от мышц осталось? А? Ни одной, понимаете ли, мыш­ цы в этой вонючей утке, а сплошной так называемый жир. Вот вам наглядное, понимаете ли, свидетельство, что та­ кое вольерное содержание скота. Простите, понимаете ли, я оговорился, не скота, а уток. Заплатишь, понимаете ли, пять рублей сорок семь копеек. Потом переводишь этот утиный жир в чад на кухне часа полтора, понимаете ли. Потом, понимаете ли, часа два квартиру вентилиру­ ешь, потом, понимаете ли, жевать в ней нечего. А корень, понимаете ли, в чем? А в том, что эта несчастная утка всю жизнь провела без движения... Я много раз слышал свой голос и по радио, и с магнито­ фона, и даже по телевидению, и каждый раз удивлялся, как это люди меня могут терпеть; но в исполнении Рублева это звучит просто потрясающе омерзительно. Хохочут уже оба лоцмана, не выдерживает и сам Рублев, полувисит на лока­ торе Дмитрий Александрович. Затем Рублев вопрошает: — А вот кто из вас знает, почему Фома Фомич ванны боится? — Ты лучше расскажи, как Фома Фомич в Лувре был и на древнегреческого Геракла любовался,— просит Дмит­ рий Александрович. — Не, это потом,— говорит Рублев.— Это я теще рас­ скажу. Если бы не было на флоте таких людей, как наш Копей- кин, думаю я, то все мы, конечно (прав Сиволапый!), не­ избежно оказывались бы в дурдоме после одной только разгрузки в порту Певека. Мои глубокомысленные размышления прерываются не­ человеческим, но женским воплем. Потом мы слышим, как где-то на трапе бьется посуда. Судно не качает, плывем в реке, и происходящее совершенно непонятно. 261