Иванищева, О. Н. Степень символичности культурно-коннотированных слов // IV Масловские чтения / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т. – Мурманск, 2006.

Поэтому помню, так смутила меня случайно попавшаяся повесть Куприна «Юнкера». Беря книзу, я думал, что она о гражданской войне, о борьбе с юнкера ми. В самом слове юнкера слышалось мне что-то металлически-безжалостное. И вдруг вижу, что юнкера - это обыкновенные озорные мальчишки, как мы. Как же так? Ведь это они - или такие, как они, - в Петербурге защищали преступное Временное правительство, а в Москве зверски убивали в уличных боях красных рабочих бойцов? И трагедия народа, ввергнутого в пучину страшной братоубий ственной войны, впервые чуть-чуть приоткрылась мне [7, с. 93]. «Рафинированный» пласт культурно-коннотированной лексики, так называе мой лексики для иностранцев, сменяется лексикой, за которой «скрываются» фоно вые страноведческие знания. Степень непонимания этих слов определяется степе нью распространенности фоновых страноведческих знаний в среде носителей одно го и того же языка. Ср. примеры: Антон привыкал. К тому, что в школьном задачнике и, очевидно, вокруг нет никаких купцов и фабрикантов, а есть колхозники, юннаты, стахановцы, и надо было высчитывать, сколько гектаров, а не десятин они засеяли и сколько тонн, а не пудов отгрузили за смену. - Дед, а кто такой Стаханов ? - спрашивал Антон. - Да есть один такой шахтер - пьяница и жулик [8, с. 40]. См. официаль ную точку зрения в СЭС: Стаханов Алексей Гоигорьевич - зачинатель массового движения новаторов производства. Будучи забойщиком шахты «Центральная Ирмино» <...> в августе 1935 г. установил рекорд по добыче угля. Примечательно, что в БЭС это имя уже не включается. Степень объективности информации (Стаха нов - пьяница и жулик) определяется распространяемой официальной точкой зре ния на А.Г. Стаханова как передовика производства, 31 августа 1935 г. перевыпол нившего норму труда по добыче угля в 14 раз. О нем писали книги и снимали филь мы. Он был кумиром 30-х гг., кумиром всего СССР, пропитанного пропагандой тру дового героизма. Его имя упоминалось в школьных учебниках и было символом на стоящего советского человека. Со временем у рядовых граждан, в том числе и со временников героя труда, отношение к рекорду изменилось, а сам А.Г. Стаханов оказался лишь «отработанным материалом». О его моральных качествах теперь на писано много. Но в народе он по-прежнему зачинатель стахановского движения, ге рой пятилетки, передовик производства. Подобная ситуация создалась и с именем Павлика Морозова. Те, кто носил пионерский галстук в Советском Союзе, знают ис торию о Павлике Морозове. В конце 80-х гг. в печати появились публикации, разо блачающие миф о герое-пионере. О Павлике Морозове стали говорить как о преда теле своего отца, виновнике гибели близких родственников. Что знают сейчас об этом человеке (о Василии Чапаеве. - О.И.)? Насколько мы можем судить, в народной памяти его образ приобрел чисто мифологиче ские черты, и в русском фольклоре Чапаев является чем-то вроде знаменитого Ходжи Насреддина. Он герой бесконечного количества анекдотов, основанных т известном фильме тридцатых годов. В этом фильме Чапаев представлен крас ным кавалерийским командиром, который сражается с белыми, ведет длинные задушевные разговоры со своим адъютантом Петькой и пулеметчицей Анкой и1 конце тонет, пытаясь переплыть реку Урал во время атаки белых <...> Ребри стый хобот пулемета изрыгал огонь в сторону поля, куда указывала шашка Ча паева, стоящего на платформе рядом с броневиком. Чапаев был одет в высокую папаху и какой-то мохнатый черный плащ, застегнутый на шее и падающий до пят... [6, с. 8]. Таким образом, восприятие реалий-слов носителем языка играет ведуЩУ10 роль в определении степени символической значимости, которая в таком понимании может быть сопоставлена со стереотипами восприятия культурной лексики. 92