Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

- У нас, Катюша, за последние годы изрядно делается для сохранения традици­ онной культуры и коряков, и ительменов. Но чтобы не умолкли песни веков, недо­ статочно их просто услышать. Необходимо возвращать старинные мелодии в жизнь народа, может, тогда и сам народ поднимется. Записывать ительменский язык, ко­ торый хорошо знают, не поверишь, всего тридцать пять человек, проживающие в девяти ительменских селах. - Как так? - удивилась Катерина. - А мне показалось, что все ительмены здесь говорят на своем языке. - Чуть-чуть знают, а чтобы владеть им, как наши деды владели, не могут. Мно­ гие старинные ительменские слова, связанные с традиционной деятельностью, то­ понимикой края, и совсем из обихода уйдут, если не поторопимся да не запишем, эти последние тридцать пять человек, владеющие языком. Вдуматься только - по­ следние носители ительменского языка. Самой молодой из них пятьдесят три года, а в основном всем за шестьдесят... Как подумаю, что можем не успеть, страшно становится. Хорошо, что хоть в Палане сейчас стали вести на ительменском языке теле- и радиопередачи, выпускать газеты, и все равно этого недостаточно... - Да, я узнавала, здесь ительменский язык преподается только в начальных классах, да и то по полтора часа в неделю, разве за это время можно что-нибудь вы­ учить? Конечно, нет. Эльвель, скажите, как будет по-ительменски солнце? - Лач, - ответила, улыбаясь, Эльвель. - Сэмт - земля, кист - дом, чамзань’ х, - человек. Запомнишь? - «Лач» запомню, другие лучше запишу. * # * На следующий день Катерина с интересом смотрела выступление «Эльвеля». Она начала было снимать их на камеру, но после первого же танца решила это сделать в другие дни, а сейчас хотела просто насладиться искусством. После от­ крытия праздника к ней подошел Сузвай и спросил, как они выступили. У нее перехватило горло. Сказав, что позже с ним поговорит, резко развернувшись, пошла подальше от людей. Оставшись наедине с собой, принялась писать: «На­ конец увидела выступление ительменов. Это не хореография, которой принято называть танцевальные номера одного или другого коллектива, это качественно гораздо выше - хореография души народа. В конце концерта я чуть не разрыда­ лась. При исполнении танцев «Эльвелем» человека охватывает столько чувств, что душа переполняется. Это все равно, что испытать блаженство с любимым мужчиной, когда ты словно отделяешься от собственного «я» и вливаешься в «я» его, настолько сильно они воздействуют на человека полными страсти движени­ ями, подражая животным, что впечатлительной натуре стоит немалых сил удер­ жать внутренний порыв и тут же не присоединиться к ним. В жизни танцоры как все: ты можешь с ними говорить, шутить, сидеть за одним столом, но стоит им выйти на сцену, и твое «я» куда-то улетучивается, ты растворяешься в них, становишься частичкой каждого. И если, не видя и не зная ительменов, я писала о них с легкостью, то теперь чувствую: о них надо или молчать, или писать так же здорово, как они танцуют. Чуть-чуть об «Эльвеле» писать нельзя. Здесь надо 142