Во имя жизни, смерти вопреки... : книга памяти военнослужащих ордена Ушакова Краснознаменного Северного флота, погибших в ходе специальной военной операции / Региональная общественная организация морских пехотинцев г. Санкт-Петербурга ; [авторы-составители: полковник морской пехоты Александр Григорьевич Павловский и кандидат философских наук, доцент, член Попечительского совета фонда Лебедева Наталья Александровна]. - Санкт-Петербург: [б. и.], 2024.

Гляжу, а Женьку унесло еще дальше. Он сзади в лодке был, удар-то пришелся по нему. Если бы я сидел, где должен сидеть, за Женькой, меня бы вообще не было. Взрыв сзади был, нас выкинуло, лодкой накрыло. А Женьку от меня еще метров на пять выбросило. Там уже течение. Я пока булькался, пока снимал все с себя, его уже далеко отнесло к руслу. А я не могу понять, где мы находимся, куда далыне-то, чего делать? Ногами дно пытаюсь найти. А Женька кричит: «Петруха! Не надо, не надо!» Я сообразил, что лодка уже позади, нас снесло течением. И тут Женька говорит: «Мне вообще хреново». Я отвечаю: «Надо как-то выбираться. Давай я помогу тебе. Снимай бронник». Як этому времени уже подплыл к нему. «Давай, поплывешь в одном спасательном», — говорю. АЖенька: «Не, не, не... снимать бронник я не буду». Я ему: «Да ты чего?» Он отвечает: «У меня сил нету». Я говорю: «Ладно, давай руки». Я его тащил то за одну руку, то за другую, то впереди себя толкаю. Кое-как к берегу подтащил. Женька: «Нет, на берег не надо, там же мины!» Я его опять от берега толкаю немного. Атам течение. «Давай, Жека, сейчас со спины буду пробовать». Немного толкну его вперед, потом сам подплываю. Я думал, метров десять его тащил. Как бы не так! Полтора метра всего через протоку. К камышам подтащил, а там все, безвыходно. Тащить то надо в горизонтальном положении, а он солдатиком, вертикально в воде стоит. Но он еще в сознании, говорит что-то мне, кричит. Потом пацаны с третьего пункта рассказывали, что нас очень хорошо было слышно, особенно Женьку... Петр вздрогнул, как будто проснулся, вернулся в реальность: - Я курить очень хочу... А Женька курил всегда. Поедем, задачу выполним, едем обратно, Женька курит. Когда другой старший с ним ездил, потом ротному жаловался: «Хром обнаглел! Едет ночью, или стоит, это птичка, это еще что-то, и курит». Петр засмеялся: - Хром говорит: «Не бойся, завалили-то бы не тебя. Зачем пасть дерешь?» Власти никакой для него не было. Только ротный и все, все... Улыбка сошла с лица Петра, он вернулся к событиям той ночи: - Я Женьку в камыши затащил, чтобы нас не обнаружили. А ему бы ноги жгутом перетянуть, чтобы кровь не вытекала. У меня есть жгут, у него тоже, у меня промидол и у него. Но на берег не выйдешь, сразу накроют. Вот я его и спрятал в камышах... Перетянуть бы, чтобы кровь не вышла, просто не вышла кровь. Пацаны приплыли через двадцать минут. Двадцать минут было достаточно, чтобы Женьке умереть... И снова тишина. Я не мешал Петру молчать, пытаясь уместить в себе услышанное. Мы молчали об одном и том же. Спокойным голосом Петр продолжил: - Я затолкал Женьку в камыши. Всего на полметра, метр. Лишь бы течением не снесло, если его вырубит или еще чего. Он уже начинал терять сознание. Я ему: «Женька, Женька! Ты чего?» Амы еще когда ждали, и мне до этой рыбы пофиг вообще. Да, ее глушануло, она плавает. Ауже рассветает. И когда Женьку в лодку затаскивали, он говорит: «Ни фига, сколько рыбы!» Тихим голосом, почти шепотом, Петр сказал: - Прикинь... Он не хотел умирать... Он не хотел умирать... Если бы Женька посмотрел на свои ноги, он бы офигел, что с ним случилось. А так он ни фига, он не хотел умирать. Мы в камышах. Я от него отплываю. Женька, раз, в себя приходит: «Петруха, не уходи от меня! Петруха, не уходи от меня!» Я плаваю вокруг, слышу звук лодки. Думаю, лишь бы только с нашей стороны, а не с другой. Если с другой стороны, то это конец, это плен! Я думаю, надо подальше к ним на встречу выплыть, все равно там где-то наши должны быть, потому что мы не далеко заезжали-то. Мы почти уже на конце маршрута подорвались. Все равно я рискнул и поплыл, поплыл, поплыл. Плыву, а меня сносит, сносит, сносит. Смотрю, лодка идет. Наши, наши, наши! Они меня увидали, вытащили в лодку: «Где Хром?» Я говорю: «Вон там». «Где второй?» Имели ввиду убитого, которого мы вывозили. Я говорю: «Нет пацаны, уже навряд ли найдем». Взрыв, осколки через него прошли и в меня. Я из-за этого живой остался... Да, Жека, Жека... Я за ним ныряю. Лодка чуть в стороне тормознула, вдруг еще мина может быть. Я подплываю: «Жека!» Он простонал в ответ: «А-а-а-а». Я говорю: «Все, живой, главное живой». Я опять гребу, Женьку к лодке подтягиваю. Ребята его за руки хватают. Я гляжу: «Е-мое!» Ноги то, ботинки-то 126