Во имя жизни, смерти вопреки... : книга памяти военнослужащих ордена Ушакова Краснознаменного Северного флота, погибших в ходе специальной военной операции / Региональная общественная организация морских пехотинцев г. Санкт-Петербурга ; [авторы-составители: полковник морской пехоты Александр Григорьевич Павловский и кандидат философских наук, доцент, член Попечительского совета фонда Лебедева Наталья Александровна]. - Санкт-Петербург: [б. и.], 2024.

Я на корму лодки встал. Как бревно закинул его. Женька резко заднююи газу. А вокруг взрывы! Бу-бух, бу-бух - прилеты в это место! Мы отходим, выворачиваем. Бах - с боку прилет! Лодка от взрыва на бок встала. Но все нормально, вроде бы ушли, ушли, ушли, ушли... Как заклинание повторяет Петр. Я смотрю ему в глаза и понимаю, что он сейчас там, в лодке, вместе с Женей. - А видно все равно лодку пробило. А у Жени в лодке всякие баночки, там бензин слить или воду вычерпать. Не то чтобы баночки, бутылки пятилитровые обрезаны. Он мне командует: «Петруха! Откачивай! Возьми там-то, сделай то-то!» Я отвечаю: «Понял!» И вот мы едем, а Женя знал эту протоку, ее у нас все знают. На ней взрываются постоянно! Четырнадцать дней подряд! А я был на этом острове. И когда нам скомандовали, что паруса наши, в этот момент проходила лодка на тихом ходу в другую сторону. Я там кипишевал, сильно кипишевал со своими. И через какое-то время там был взрыв, и стояла лодка. Ведь имже надо все заснять, там взрывы, крики. Это же хохлы, им все гривны, гривны! И в этот раз также. Нам этого покойника выносят, я сажусь в зад, этой бутылкой воду откачиваю. И так получилось, что плеснул на лицо убитого. А уже немного светало. Я гляжу, а лицо у него все желтое. Парнишка молодой, позывной Шумахер. Я воду откачал, все, воды нету. Запихал на место эту бутылку. А покойник прямо у Жени в ногах лежит. Женька говорит: «Оттащи его в нос лодки. Прямо ноги на нос закинь, чтобы он здесь не мешался». Я говорю: «Давай, давай. Понял». Я ноги убитого так ложу на нос, а он деревянный, долго лежал. Да еще весь в глине, у него вся футболка задрана, штаны тоже съехали, а там все в глине. Я куски глины с тела поотрывал, штаны подправил, чтобы хоть по-человечески было. Стал футболку поправлять, а там тоже все в глине. Я склонился над ним, футболку поднял, думаю, как лучше сделать то... И все, ничего не помню. Очухиваюсь в воде. В воде, ни фига себе, в воде! А я был без спасательного жилета. Женька в спасательном, а я нет. Он резко всплывает, и пофиг, что еще в бронежилете. А я нет, я иду ко дну. Я иду ко дну, и ко мне вернулось сознание. Видимо боженька дал мне выжить! Очухиваюсь, начинаю дергать, мыкать руками, ногами... Петр сделал глубокий вдох. На секунду замолчал: - Мне попало... Петр снова замолчал, пытаясь что-то вспомнить: - Короче, я не знаю, как каска слетела у меня с головы. Мне удар в голову пришелся, видимо каску сдернуло. Я очухиваюсь, у меня сработал инстинкт. Я забыл все, чему нас учили. А нас учили так, скидывали с лодки во всей экипировке, сначала спасжилет расстегнуть и так далее. А я все в этот момент забыл. Я гребу, гребу изо всех сил. Тут лодка ко дну пошла рядом со мной. А я думаю, почему такая чернота? Это меня лодкой накрыло. Я ап,ап,ап... Глотнул воздух. Все, это был жизненный вдох! И здесь я уже начал снимать все с себя, как учили. Автомат, бронежилет - это все... Я вдохну, нырну, скидываю, вдохну, нырну, скидываю. Потом у меня остались перчатки и берцы и БК, да БК. Я помню, что у меня еще шесть магазинов и гранаты для скидки. И в этот момент я слышу Женькин крик: «Петруха! Петька!» Я так обрадовался этому крику. Я еще понять не могу, что произошло. Вот я вижу спину покойного, и все, я в воде. АЖенька кричит: «Ты как? Ты как?» Я говорю: «Я, я нормально... А ты чего не снимаешь с себя? Ты в спасательном жилете? Нормально ты, Жека! Дак это... чего? Ни фига, нас накрыло!» Женька говорит: «Да, да! Это мина! На мину наехали! На мину наехали, Петруха! Давай уходим в камыши, в камыши!» И орет: «Маэстро! Маэстро! Эвакуация!» Там третий пункт наблюдательный рядом с нами был. Там трое пацанов наших постоянно. А Женька что-то говорит, говорит мне и кричит: «Маэстро!» Я оглушен, еще не осознал и не понял случившегося, но сообразил, что надо кричать «Маэстро!» А Женька, Женька, он в сознании, он не жалуется, он радуется за меня, что я живой. Он не говорит, что там у меня кровь течет, или мне плохо. Я начинаю на себе берцы снимать. Они на ногах легаются, подошвы вырвало. Они мне мешают, хлябают, плыть не дают. Я их снять не могу, голяшки застряли на ноге. Итут я вспомнил, что у меня в кармане нож, который мне земляк подарил, Саныч. А я уже столько раз нырял, раз двадцать! Уже развязал шнурки, но снять не могу. Я уже устал нырять. А ножом только чик, и все, освободился от берцев. 125