Немирович-Данченко, В. И. У Ледовитого океана : роман из жизни на Крайнем Севере. В 5 ч. Т. 1. Ч. 1-3 / [соч.] Вас. Немировича-Данченко. - Санкт-Петербург : Типография В. В. Комарова, 1892. - 268 с.

спиною о грязную стѣну мрачнаго логовища. Неуклюжія, коротгсоногія, съ широкими скуластыми лицами, плоскою грудью и какими-то рыжевато-сѣрыми, жидкими волосами— онѣ производили отталкивающее впечатлѣніе. Женщины-квенки, если возможно, еще уродливѣе мужчинъ. Между собравшимися хранилось полнѣйшее молчаніе. У всѣхъ въ зубахъ были ко- ротенькія трубки, всѣ сосредоточенно глядѣли въ земляной подъ, попивая изъ болыпихъ глиняныхъ кружекъ бергенскій ромъ—эту отвратительную смфсь гамбургскаго рома со все возможными посторонними примѣсями. Пойло не имѣло на нихъ никакого вліянія, только что лица багровѣли, да глаза наливались кровью. «Собесѣдники» не обращали никакого вниманія другъ на друга, точно каждый изъ нихъ былъ одинъ. Норвежцы вообще не разговорчивы. Иногда вы видите на улицѣ толпу, тѣсно скученную. Собрались и стоятъ, но самое сосредоточенное молчаніе царитъ между ними. Изрѣдка кто- нибудь, точно самъ про себя, скажетъ слово, — другіе и не оглянутся. Если нуженъ отвѣтъ, какой-нибудь другой квѳнъ, во долгомъ размыгаленіи, буркнетъ что-нибудь тоже про себя, и довольно. Это называется у нихъ бесѣдой. Иногда и одинъ стоитъ, такъ же упрется глазами въ землю и цѣлые часы ни съ мѣста, пользуясь досугомъ праздничнаго дня. Трубка слабо дымитъ въ зубахъ, новое платье коробится на плечахъ, и всю-то эту нескладную фигуру не отличить отъ ближайшаго столба, столь же неиодвыжнаго и столь же деревяннаго. Всмот ритесь въ эти лица: въ окнахъ даже порядочныхъ домовъ— и тамъ та же неуклюжая деревянность, та же неподвижная сосредоточенность. Этого уже нѣтъ въ средней и южной Норвегіи, но ея сѣверъ тоскою вѣетъ на свѣжаго человѣка, съ изумленіемъ вглядывающаяся въ этотъ заколдованный міръ, въ это сонное царство деревянныхъ людей. Изрѣдка только пронесется здѣеь вольная пѣсня чѳловѣка. Словно чайка рѣетъ она въ холодномъ воздухѣ тихаго взморья, сливаясь своими полутонами и съ этимъ рокотомъ буруна, и съ глухимъ шумомъ едва поскрипывающихъ снастей... Вы изумлены: откуда быть этой пѣснѣ? Деревянные люди вѣдь не поютъ. Еще улица, еще поворотъ и загадіса объясняется. На заваленной мукою палубѣ поморскаго судна во всю мочь поетъ русскій матросъ, оставленный на вахтѣ, въ то время, какъ остальные его товарищи пьянствуютъ въ ближай- шемъ кабатсѣ. Вы узнали свою пѣснго, на васъ пахнуло род ного, щемящею душу тоской.